Ro
En
Рy
Юлия выступила на IV международной конференции "Медиа и идентичность" от Магистерской программы медиакоммуникаций УКУ и MYMEDIA. В конференции принимали участие медиаэксперты из Украины, России, Эстонии и Австрии.
В российском медийном пространстве разворачивается масштабная катастрофа. Тем, кто находится внутри этого пространства, очень трудно осознать ее масштабы – для этого нужна определенная историческая дистанция. Внутри катастрофы слишком легко стать ее жертвой и участником.
Наряду с агрессией против Украины в России развернулась другая агрессия – против моральных основ. Происходит вакханалия лжи и ненависти на основных каналах телевидения. Параллельно с этим идет зачистка последних относительно независимых СМИ.
Грани.ру были заблокированы на территории РФ накануне аннексии Крыма – 13 марта 2014 года. С тех пор Роскомнадзор блокировал наши «зеркала» около 600 раз. За границей доступ остается. Мы продолжаем существовать, производить контент, публикуемся в соцсетях, пропагандируем средства обхода цензуры. В прошлом году одно из зеркал было создано для нас «Репортерами без Границ». Мы попали в 10-ку сайтов по всему миру, для которых они разработали "неблокируемые" зеркала. Это зеркало до сих пор работает, потому что размещено на крупном облачном сервисе, которые слишком дорого блокировать.
Интернет-СМИ под угрозой блокировки выполняют любые, самые абсурдные требования цензоров. Мы сами в 2013 году пошли на такой компромисс. Роскомнадзор потребовал удалить с сайта изображение "иконы Pussy Riot", мы отказались, подали в суд. Тогда еще была другая эпоха в России, до Майдана и до принятия ряда законов, позволяющих блокировать сайт лишь по распоряжению прокурора. Впоследствии "икона Pussy Riot" была по суду признана незаконным контентом, что создало правовые основания для немедленной блокировки сайта. Нам пришлось убрать картинку, но мы дали ссылку на то место, где можно ее посмотреть.
На днях был фактически уничтожен холдинг РБК, уволено его руководство. РБК по масштабам журналистских расследований занимало особое место среди относительно независимых профессиональных СМИ в России. Российские власти планомерно брали под контроль все мало-мальски значимые медийные активы. Сейчас этот процесс можно считать практически завершенным. Все понимали, что существование РБК в таком виде было аномалией.
Наряду с зачисткой профессиональных СМИ мы наблюдаем волну репрессий невиданного масштаба против простых блогеров и пользователей соцсетей.
За прошлый год правозащитная группа АГОРА насчитала более 200 уголовных дел за "экстремистские" высказывания, за посты и перепосты контента, высказывание мнений в соцсетях.
Думаю, подобных дел гораздо больше, просто у нас нет полной статистики по регионам. Количество реальных тюремных сроков по таким делам уже исчисляется десятками.
Существует и физическое насилие против блогеров, журналистов, активистов и правозащитников – на них нападают и избивают на улицах. Достается и просто участникам неугодных проектов, как это недавно случилось с историческим конкурсом «Мемориала». На школьников, которые из разных городов приехали в Москву на церемонию награждения, напали российские «титушки», закидали их яйцами и облили зеленкой. Это такой точечный террор против несогласных.
Насколько долго еще смогут держаться последние очаги независимой прессы, судить трудно. Огромное значение сейчас имеет судьба «Ведомостей». Они сменили собственника, и пока неизвестно, чего ждать. «Ведомости» – это основа деловой качественной прессы. «Эхо Москвы» – уже давно все. Оно всегда было встроено в систему. Forbes, судя по заявлениям нового владельца, тоже все. Сейчас большая пресса типа РБК может существовать только в качестве какой-то аномалии.
О пропаганде и российском ТВНа "ментальной карте" мы видим огромное разрастающееся токсичное облако, но видны и очаги сопротивления, к которым относится и наш проект.
По своим долгосрочным последствиям разгул пропаганды даже более разрушителен, чем цензурно-репрессивные методы. Давно замечено, что российская пропаганда не ставит целью навязать свою версию событий или в чем-то людей убедить – она стремится размыть само понятие факта и способность людей различать достоверность информации.
Пропаганда пытается сделать так, чтобы все версии казались одинаково неубедительными и чтобы фактчекинг как таковой вообще перестал существовать.
Поэтому настолько важны проекты типа Stopfake. В России журналист Алексей Ковалев делает блестящий проект "Лапшеснималочная", но он адресован той аудитории, которая и так знает цену продукции российских госсми. А для того чтобы переубедить благодарную аудиторию государственных СМИ, факты совершенно не работают. Эти люди подвержены агрессивному бреду и массовой истерии.
Мыслящая часть российского общества выключила и выбросила телевизор еще задолго до аннексии Крыма, потому что это огромная нагрузка на психику. Есть "волонтеры", которые выполняют общественную миссию: они в научных целях потребляют эту заразу, чтобы потом проанализировать и рассказать другим. У нас в редакции этим занимается один редактор, который честно смотрит все передачи самых отпетых пропагандистов России – Соловьева и Киселева. Он вычленяет перлы и ведет их хронику, стараясь при этом остаться на позициях здравого смысла. Есть еще один блестящий автор – Андрей Архангельский, который анализирует продукцию пропаганды в историческом и социопсихологическом контексте как результат большой национальной травмы - неоплаканных жертв советского периода и постсоветской постимперской травмы.
Именно поэтому историческое знание становится полем битвы. Сейчас государство вторгается в любые сферы и пытается их контролировать – это касается любой общественной активности, гуманитарного знания. Сбор и непредвзятый анализ информации сам по себе становится актом сопротивления. Все чувствуют себя на войне. Государство держится за монополию на исторический нарратив. Извращенный культ победы во Второй Мировой войне, символизируемый пресловутой «георгиевской лентой», стал несущей конструкцией антиукраинской и антизападной пропаганды. Кстати, для нас очень важно, как Украина сейчас будет работать с открытыми архивами, исторической памятью, и что будет происходить со свободой исторической дискуссии. Мы внимательно за этим наблюдаем.
Горячий вопрос сейчас: что первично – телевизор или душа «ватника»? То есть ватников породило телевидение, или же на пропаганду существует общественный запрос? Вели бы они себя по-другому, если бы им транслировали иной видеоконтент? Я не берусь тут делать выводы, но скорее склоняюсь к тому, что настроения могут сильно поменяться с развитием кризиса. Холодильник – очень сильный фактор. Думаю, сейчас то, что мы наблюдаем – во многом невротическая реакция населения, а не глубокие убеждения.
У кого есть шансы на протест?
На примере того же РБК мы видим, что большие институции не имеют шансов в этой борьбе и будут раздавлены. Выживание Грани.ру – это не выживание институции, а скорее бренда, в котором заложены ценности и подход.
Как и в советское время, чрезвычайно возрастает роль индивидуального сопротивления. Яркий пример – выдающийся российский художник Петр Павленский, который в одиночку подчинил карательную машину целям своего политического искусства. [Павленский – художник, известный своими провокационными политическими акциями в России. Он отрезал себе мочку уха на территории центра психиатрии в Москве, протестуя против «карательной психиатрии». Принимал участие в акции-реконструкции «Майдана» в Петербурге после расстрела киевской «Небесной Сотни». В 2013 обнаженный Павленский на Красной площади прибил свою мошонку к брусчатке, протестуя против политической апатии и индифферентности российского общества, а ранее, зашив себе рот, выступал с плакатом в поддержку «Pussy Riot». Последняя акция – поджег двери ФСБ и ожидание задержания с канистрой в руках].
Политические процессы в России – это такие горячие точки, в которых личность дает отпор государству-агрессору именно в этической плоскости. Примерами большого личного мужества в России были «Болотный процесс», поразительные по драматическому накалу суды над украинскими заложниками. И, конечно, первый осужденный по новой уголовной статье за пикеты [статья Уголовного кодекса РФ 212.1 за неоднократное нарушение установленного порядка митинга] – Ильдар Дадин, которого за неугодные слова на плакатах приговорили к 2.5 годам тюрьмы. Проблемы независимых СМИ
Для нас эти политические процессы – и есть топовые новости. Важнее этой повестки ничего нет. Но тут нам пришлось столкнуться с конфликтом нашей миссии и интересов аудитории. Мы постоянно следим за популярностью материалов и видим, что даже нашей супер-мотивированной аудитории не всегда удается удержать внимание на том, что нам кажется по-настоящему важным. Тем не менее мы выстраиваем новостную картину исходя из своих приоритетов.
У нас есть большие проблемы с освещением протестных акций. Мы традиционно освещаем такие события очень подробно и с видео. Но такие сюжеты часто могут ложиться в основу уголовных дел, служить дополнительными доказательствами против участников акций. Госорганы на основе этих съемок могут находить людей, как это было с «Болотным делом». Поэтому возникает моральная проблема с публикацией этих видео. А учитывая, что сейчас расширяется применение физического насилия, она будет становится только актуальнее.
Есть еще проблема «неправильных политзэков» – это люди, которые явно несправедливо осуждены и сидят по политическим мотивам, но которые нам чрезвычайно чужды по взглядам и идейно. Классический пример «неправильного политзэка» – Борис Стомахин [российский публицист, неоднократно осуждённый за разжигание национальной вражды и призывы к экстремистским действиям. В 2014 года приговорён к 6,5 годам лишения свободы]. Он получил самый суровый в России срок за публикации в своем блоге. На него было открыто 3 уголовных дела и вынесено 3 приговора. Он – человек огромного мужества, который сидит за свои убеждения много лет. Мы, пожалуй, единственное СМИ, которое так подробно освещало это дело и давало ему информационную поддержку.
Другой пример – пользователь соцсетей Андрей Бубеев. Его осудили вообще за репост статьи того же Стомахина и картинку тюбика зубной пасты со слоганом «Выдави из себя Россию». [Инженера-механика Андрея Бубеева приговорили к 2.3 годам колонии. Поводом послужили 1 репост материала «Крым — это Украина» публициста Бориса Стомахиина и картинка на эту же тему на собственной странице ВКонтакте].
Больной вопрос независимых российских редакций – вопрос кавычек. Как писать об оккупационных органах, которые уже давно действуют в Донецкой и Луганской областях. «ЛНР» и «ДНР» мы всегда берем в кавычки, но когда пишем о прокуроре Крыма Наталье Поклонской, то не можем договориться между собой, брать ли ее должность в кавычки.Мы не считаем Поклонскую легитимным прокурором, как и вообще все созданные там органы. Но ведь если следовать этой логике, то тогда нужно брать в кавычки и российские суды, и депутатов ГосдумыТогда текст станет просто нечитабельным. Тем не менее, кавычки – это очень важный политический маркер. Хотя если говорить о проблеме на Украине/в Украине, то здесь мы для себя решили, что не будем менять правила русского языка.
Кто виноват?
Опасность ложно понятой политкорректности в том, что она приводит к потере гигиены в журналистике, как мы видим на примере радиостанции «Эхо Москвы». Последние 5 лет мы наблюдаем там утрату стандарта и нормы и готовность подчиняться требованиям Роскомнадзора. Ни в коем случае мы не можем осуждать за это коллег. Мы понимаем, что блокировка – это очень сильная угроза. Все хотят продержаться подольше. Нам же легко рассуждать, потому что нам уже нечего терять.
Сейчас редакторы признаются, что просматривают тексты перед публикацией на предмет "экстремизма". Самоцензура свирепствует.
Эффективным методом сопротивления стала бы републикация запрещенного контента, но призывать к этому мы, конечно, не можем.
Мыслящая часть общества все чаще задается вопросом, как это вообще стало возможно, как эта катастрофа произошла и кто в ней виноват. Если говорить о недавнем прошлом, то безусловной точкой невозврата стала чеченская война – моральная катастрофа, по мнению многих, началась именно с этого момента. Особенно во время второй Чеченской войны, когда не было вообще никаких протестов – интеллигенция заткнулась.
Все эти годы идет дискуссия о проблеме коллаборации с режимом: насколько это допустимо ради благого дела. У нашей интеллигенции ужасная неразборчивость и короткая память. Очень мало людей, которые все эти годы упорно напоминают, что нельзя идти на переговоры с властями, согласовывать митинги и маршруты протестных акций; нельзя брать государственные гранты на правозащитную деятельность; нельзя заседать в одном совете с бывшими КГБ-шниками. Но позиция моралиста в общественном пространстве весьма уязвима.
Еще с 90-х годов в России существует термин «демшиза» для дискредитации правозащитного и демократического движения. Если ты занимаешься правами человека – у тебя «шиза». Чем больше общество зкукливается в страхе и патриотических иллюзиях, тем больше маргинализируется тема прав человека, которая на самом деле касается каждого. Но жизнь показала, что именно «демшиза» и те, кого власть называет экстремистами, это и есть хранители нормы.
Источник: www.mymedia.org.ua
Фото источник: www.mymedia.org.ua
